Ниже приводятся отрывки из воспоминаний моей мамы Татьяны Хвостенко «Вечера в Песках близ Мезенки», посвященные двум художникам: Александру Васильевичу Куприну и Александру Александровичу Дейнеке.

С Василием Николаевичем Бакшеевым мы часто после этюдов заходили на дачу к Александру Васильевичу Куприну. Нас всегда радушно встречали его жена Анастасия Трофимовна и жена Бонч-Бруевича, с которой их связывала большая дружба. Она каждое лето жила в маленьком домике у Куприных. Анастасия Трофимовна приглашала на террасу или в небольшую комнату, на столе всегда стоял самовар и лежали вкусные баранки. Анастасия Трофимовна посылала меня собирать малину с больших, выше моего роста, кустов или клубнику. За чаем Бакшеев и Куприн беседовали о живописи или музыке, которую Александр Васильевич очень любил и был большим ее знатоком.

В Крыму, где Куприн жил с 1920-х годов и до Великой Отечественной войны, он много путешествовал. Ему полюбились песни крымских татар, Александр Васильевич стал их записывать. Он обрабатывал мелодии и делал переложения для органа, который специально построил в московской мастерской в доме Перцева, где он тогда жил. Орган был довольно громоздкий и занимал всю левую сторону мастерской. Рассказав фабулу песни, если у него были слушатели, Александр Васильевич начинал играть. Он играл самозабвенно, покачиваясь из стороны в сторону и закрыв глаза. На даче в Песках у него была небольшая фисгармония и кабинетный черный рояль. Он играл каждый вечер, а когда я приходила к нему с братом Шуриком Грузенбергом, они исполняли классику в четыре руки.

Он играл самозабвенно, покачиваясь из стороны в сторону и закрыв глаза.

До войны, в 1939 году, к нам на дачу перебралась семья моего дяди по матери, талантливого графика, архитектора, члена художественного объединения «Мир искусства» Сергея Николаевича Грузенберга. Друг Рахманинова, он сам был прекрасным музыкантом. С моим отцом его связывала крепкая, искренняя дружба. К сожалению, Сергей Николаевич умер в расцвете лет, всего в 32 года. У него было несколько детей, один из них, Александр, стал известным скрипачом. С ним-то я и ходила к Куприну.

Александр Васильевич любил устанавливать свои натюрморты на рояле. Любимая белая ваза со сколотым краем и поднос, который он писал в разном колорите, послужили для многих его натюрмортов. Среди любимых предметов был также кувшин с синими цветами. Куприн очень любил белое с синим — белые цилиндрические кружки и блюдца, тарелки без рисунка, кофейник белый и с орнаментом и несколько подносов. Всеми этими вещами он очень дорожил и, заканчивая натюрморт, ставил их на полку. Полки вдоль стен были сделаны им самим из обструганных широких досок. На стене висели любимые повторения: пейзаж Коро «Ветреный день», небольшие пейзажи Крыма, его улочек, домов, «Бахчисарай», «Вечер», «Беасальская долина» 1937 года — с этого этюда он сделал несколько повторений.

Куприн дружил с крымскими татарами и часто рассказывал о них. Бахчисарай был его любимым местом, и он каждый год ездил туда работать. Он очень переживал, когда татар выселили из Крыма, считал это великой несправедливостью и говорил, что без татар там уже все не то.