Россия в гравюрах XVII – начала XIX века
Фонд «Русское культурное наследие» был основан в 2012 году. За недолгое время в его стенах представлено множество редких произведений русского искусства XVII–XIX веков из частных коллекций. Одна из выставок была посвящена старинной русской гравюре.
Экспонаты происходят из частных собраний Москвы и Петербурга. Большая часть была предоставлена А.Кусакиным, Т. и С. Подстаницкими, Т.Алексеевой и А.Гостевым, С.Васильевым, А.Савченко.
Начало XVII века — время первых Романовых — богато сказаниями иностранцев о России. Только иллюстрированных изданий альбома Адама Олеария на всех европейских языках в течение этого столетия насчитывается до шестнадцати.
Несомненно, это сочинение можно считать наиболее популярным из описаний России всех времен, хотя оно, подобно другим, не чуждо курьезов.
Так, медведь с вожатым, изображенные на одной из гравюр книги Олеария, породили «бродячую» легенду о том, что за околицей русских городов начинается дремучий лес, а по улицам разгуливают дикие звери.
Адам Олеарий (Эльшлегель) приехал в Россию в 1634 году в качестве секретаря посольства герцога Фридриха Шлезвиг-Голштинского к московскому царю Михаилу Федоровичу.
В своей книге Олеарий прославляет герцога, отправившего его в путешествие при посольстве со специальной гуманитарной целью — ознакомиться с бытом и государственным устройством малознакомой, но уже интересовавшей весь мир Московии.
Коммерческий успех книги превзошел все ожидания.
Уже в XVII веке картинки, запечатленные Олеарием, были дополнены видами русских городов, награвированными Питером ван дер Аа по оригинальным рисункам Николаса Витсена, с несколько приукрашенными деталями. Успех этого, безусловно драгоценного для русской истории увража легко оценить по состоянию книг, попавших в Россию в конце XVII – начале XVIII века. Мы с трудом найдем экземпляр Олеария с полным комплектом гравированных видов в русской части повествования, тогда как иллюстрации в заключительной, персидской части путешествия блещут девственной сохранностью.
Особенно большое значение гравюра на меди приобрела в России на рубеже XVII–XVIII веков, в Петровскую эпоху, когда гравюра, наряду с книгой, стала главным средством просвещения, пропаганды государственных реформ и прославления «викторий русского оружия».
В 1697 году, во время первого путешествия в Голландию, любознательный царь-плотник познакомился с амстердамским офортистом Адрианом Шхонебеком (1661–1705) и посетил его мастерскую.
Здесь, под руководством Шхонебека, Петр I собственноручно выполнил офорт «Победа православия над магометанством», единственный известный оттиск которого находится в Голландии. Тема гравюры, очевидно, была навеяна недавним победоносным Азовским походом. Для царя Шхонебек написал и специальное руководство по гравированию в технике офорта.
Позднее Петр I пригласил Шхонебека в Москву, где голландец возглавил граверную мастерскую
Оружейной палаты; ему вменялось в обязанность «…грыдировать гистории, персоны, ланшампы, городы, строения, крепости и домы, печатать указы…», то есть выполнять работы как художественного, так и утилитарного назначения.
В 1702 году Петр I пригласил в Москву родственника Шхонебека Питера Пикара и двух других голландских граверов. Это были достаточно образованные люди, но второстепенные художники, сам Шхонебек обладал более значительной творческой индивидуальностью, в чем легко убедиться, взглянув на чудесные и весьма редкие работы этого мастера, украшающие экспозицию: «Свадьба многоутешного, остроумнолютого шута Феофилакта Шанского в присутствии императора Петра I, двора и иноземных послов в 1702 году» и «Проект портала московского Арсенала» 1704 года.
Голландцы оправдали надежды царя: они сумели приобщить русских учеников к культуре европейской гравюры, передать им технические навыки. Техника офорта с некоторой доработкой резцом, привезенная Шхонебеком в Россию, стала самой характерной для петровских граверов на меди. Эту технику обычно применял ученик Шхонебека Алексей Федорович Зубов (1682–1751). Сын иконописца и знаменщика Оружейной палаты, Алексей Зубов стал отличным рисовальщиком и гравировал, в основном, по собственным композициям.
Его наследие насчитывает более ста листов, каждый из которых по монументальности, точности передачи атмосферы свадеб, ассамблей и баталий, по ритмическому построению и бурной динамике масс, может быть назван истинным шедевром русского графического искусства Петровской эпохи.
В середине XVIII века под руководством, или, как тогда выражались, «смотрением», первого мастера русской портретной гравюры Ивана Алексеевича Соколова (1717–1757), прославившего себя альбомом «Обстоятельное описание торжественного… коронования… императрицы Елизаветы Петровны…», группой граверов Академии наук к пятидесятилетию Петербурга была выполнена серия крупноформатных гравюр «План столичного города Санкт Петербурга с изображением знатнейших оного проспектов… 1753 года».
Для развития русского графического искусства эта серия, безусловно, имела большее значение, чем собственное творчество Соколова. Как все работы Соколова и его круга, «Знатнейшие проспекты» имели репродукционный характер — они выполнены по чужим оригиналам. Оригиналами здесь послужили рисунки мастера архитектурного пейзажа, перспективиста М.И.Махаева.
Благодаря своему учителю, работавшему в России с 1745 года, — итальянскому декоратору, мастеру плафонных росписей и фантастических архитектурных композиций Д.Валериани, Махаев был связан с традицией «большого» венецианского архитектурного пейзажа, которую представляли тогда имена Каналетто, Гварди, Бернардо Белотто.
Под руководством Валериани Махаев и освоил искусство перспективы: при работе с натурой он пользовался камер-обскурой, а также другими техническими приспособлениями для съемки архитектурных форм, применявшимися европейскими мастерами.
Пейзаж у Махаева строится не параллельными планами, как в панораме петровских граверов, а разворачивается в глубину, о чем говорит само название сюиты — «проспекты»; пространство в нем выражено сильными линейными ракурсами, а также воздушной перспективой, характерной для облика города у моря.
Стремительный бег парусной галеры, составляющей центр композиции «Проспект вверх по Неве-реке» Ефима Виноградова, воспринимается как поэтический символ новой России.
Махаевские рисунки пером с тушевой размывкой кистью получили в гравюре логическую завершенность, усилившую их художественную выразительность. Так, для одного из лучших листов серии — «Проспект по реке Фонтанке» Г.Качалова характерен великолепный, столь соответствующий атмосфере Петербурга, общий жемчужно-серебристый тон, недостижимый в технике рисунка.
Листы из серии «Знатнейшие проспекты» (на выставке представлены десять из двенадцати гравюр), в которых был зримо представлен рост города на Неве, великолепие его дворцов и парков русский императорский двор рассылал в подарок «…за море, господам послам и посланникам и обретавшимся при иностранных дворах российским министрам и в королевские тамошние библиотеки». Эти гравюры получили широкую известность за рубежом и пользовались большим успехом.
В завершение рассказа о «Проспектах» скажем, что первое их издание было отпечатано в ста экземплярах.
В 1799 году по оригиналам французского живописца и рисовальщика Жерара Делабарта в технике офорта и резца была создана, пожалуй, самая популярная в XVIII веке серия видов Москвы, состоящая из десяти листов. Ее издателем стал купец первой гильдии Иоанн Валзер. Именно по этим мастерски награвированным листам мы традиционно представляем раннюю пушкинскую Москву: ее башни и памятники, ее быт, гуляния и балаганы, шумную пеструю толпу.
В издании, получившем разговорное название «Делабарт», приняла участие большая группа европейских мастеров, а вид Серебрянических бань и их окрестностей, представленный в экспозиции, исполнен швейцарским гравером М.Г.Эйхлером.
В том же 1799 году в составе граверного класса Академии художеств было организовано специальное гравюрно-ландшафтное отделение (или класс ландшафтный) во главе с известным мастером русской пейзажной живописи Семеном Щедриным, который вместе с немецким художником — репродукционистом Игнатием Клаубером подготовил целую группу мастеров русской пейзажной гравюры. Это были Андрей Ухтомский, братья Козьма и Иван Ческие, Степан Галактионов, Иван Телегин и другие, работавшие в технике резца по офортной подготовке. Они гравировали, в основном, по оригиналам Щедрина, который в отличие от перспективиста Махаева занимался уже не изображением перспективы, но воплощал образы живой природы.
Главными работами ландшафтного класса было гравирование на меди по заказам царского двора романтических видов загородных дворцов-резиденций: Гатчины, Павловска, Петергофа и окружавших их великолепных парковых ансамблей.
Мастера ландшафтного класса работали уже не по рисункам, как более ранние русские граверы-пейзажисты, а по живописным оригиналам — картинам маслом или по проработанным гуашью цветным акварелям, как например «Мельница и башня Пиль в Павловске» С.Щедрина (ГТГ).
На выставке мы имели редкую возможность проследить изменение художественного облика русской пейзажной гравюры, ее техническое воплощение от работ Шхонебека и его учеников к работам Качалова и граверов круга Соколова, а от них — к мастерам ландшафтного класса на рубеже XVIII–XIX веков, увидеть, как становился более живописным сам характер гравюр, более гибкой и мягкой техника их исполнения, как плотнее и нюансированнее делалась тональность листов, сложнее и разнообразнее их графическая фактура.
Мастера ландшафтного класса резцом и офортом научились выразительно передавать кудрявость крон деревьев и мягкость травы, легкие отражения над прозрачной поверхностью вод и воздух, разделяющий пространственные планы.
Все это в полной мере относится к листу «Вид итальянского фонтана в Нижнем саду Петергофа», гравированному рано умершим И.Телегиным по живописному оригиналу С.Щедрина в 1801 году.
Лист, с посвящением императору Александру I, был особенно любим поэтом Гавриилом Державиным, посвятившим этому фонтану вдохновенное стихотворение «Водомет»:
Луг шумящий, водометный,
Свыше сыплюща роса!
Где в тени в день знойный летний
Совершенная краса,
Раскидав по дерну члены
И сквозясь меж струй, ветвей,
Сном объята, в виде пены,
Взгляд влекла души моей…
Рассказывая о картинах русской жизни, нельзя обойти вниманием немногочисленные, но весьма редкие виды русских усадеб.
Появившиеся в предромантическую эпоху, они соответствовали руссоистскому или карамзинскому идеалу человека с богатым внутренним миром, интересному не столько способностью успешно управлять армиями и флотами, как в эпоху классицизма, сколь умением создать парадиз или рай на земле для себя и своей семьи.
Таковы виды Надеждина, села в Саратовской губернии, принадлежавшего князю Александру Борисовичу Куракину (1752–1818).
«Виды села Надеждино» были отпечатаны крошечным тиражом в пятьдесят экземпляров. Нежно тонированные акварелью, они служили личными приношениями князя и в продажу не поступали.
Тем удивительней присутствие на выставке уникального оригинала И.Мессмера с видом дворца А.Б.Куракина в Надеждине, выполненного в смешанной технике акварели и туши.
Выставка «Картины русской жизни» убеждает — XVIII век был периодом расцвета русской гравюры на металле, сумевшей за столетие освоить разнообразные жанры и техники и поднять их на высокий художественный уровень.
