Любимый несколькими поколениями москвичей магазин на Мясницкой обрел свой облик, сохраненный и поныне, в 1896 году — молодой архитектор К.К.Гиппиус сумел создать яркий и необычный проект в ориентальном стиле. Безусловно, это уникальное соединение таланта архитектора с возможностями и вкусом заказчика, купца Сергея Васильевича Перлова, крупнейшего в Москве коллекционера китайского фарфора и живописи.
Торговый зал магазина сейчас разделен на две части: бoльшая часть отделана в традиционном китайском стиле, а меньшая, «кофейная», — в стиле «шинуазри» (по-русски, китайщина). Традиции так декорировать интерьеры возникли в Западной Европе в начале XVIII века. Вначале это была имитация предметов китайского искусства, которые привозили путешественники из загадочной страны, но спустя короткое время возникло самостоятельное эстетическое направление, воплощающее образы идеальной страны: экзотической, далекой, баснословно богатой. С уходом стиля рококо интерес к восточной эклектике также заметно угас, уступив место новым тенденциям. Однако в конце XIX века возникает очередная волна увлечения дальневосточным искусством, источником которой оказался стиль модерн.
В «кофейной» части интерьера магазина роспись потолка подражает стилю гун-би (тщательная кисть), необычайно декоративному и поэтичному при явной реалистичности. Он был весьма популярен у европейских художников, работавших в «шинуазри»: это окружающая действительность, увиденная восхищенными глазами художника. Жанр росписи «цветы — птицы», один из самых распространенных в прикладном искусстве Китая. Бесконечная вариативность жанра объясняется разнообразием флоры и фауны Поднебесной и теми смыслами, которыми китайцы наделяли свои сюжеты. Так, пара птиц означает гармонию отношений мужчины и женщины, а сочетания с цветами и растениями вносят дополнительный смысл: пожелания чистоты и благородства в отношениях между супругами, счастливой и благополучной совместной жизни и т.д.
По периметру потолка расписной фриз с фантазийными цветами и птицами на ярко-зеленом фоне. Ниже на стене зеркальный карниз, разделенный на квадраты декоративными кронштейнами. Зеркала в оформлении этой части зала оказываются фоном для росписи. На фронтальной стене сымитированы резные этажерки: тонкой резьбы вызолоченные рейки с загнутыми углами поверх зеркального полотна, на котором расцветает мэйхоа, а на ветках диковинные птицы — декоративный прием «шинуазри» (в аутентичных китайских интерьерах зеркала как основа под роспись не применялись). Остальные росписи стен перекликаются здесь по манере и сюжету с зеркальными. Нежные пастельные оттенки зеленого, охристого и голубого создают легкую, наполненную весенним воздухом среду.
Нередко посетителям, не слишком знакомым с китайскими архитектурой и внутренним убранством, интерьер большого зала представляется несколько избыточным, перегруженным цветом и деталями, — но это не так. Архитектору Гиппиусу удалось передать древнекитайские дух и идею роскоши. В целом интерьер вполне аутентичен. Можно предположить, зная о серьезном увлечении купца Перлова искусством древнего Китая, что он был знаком с учением фэн-шуй, ведь какие положительные эмоции вызывает чайный дом, несмотря на революции и войны выполняя свои функции вот уже 120 лет! Фэн-шуй — это искусство построения гармоничных отношений человека с пространством, в котором он существует, вне времени. Основано оно на системе знаний, предполагающей многообразие связей человека со временем и Вселенной, и всегда было первично в строительстве и обустройстве зданий.
В интерьере магазина сохранена структура классического китайского жилища, сформированного рядом опорных колонн и потолочных балок. Колонны, украшенные сложной росписью, выстроены по периметру зала, причем каждая завершается трехрожковой капителью. Но основную формообразующую нагрузку несет потолок. Декоративные балки образуют квадратные ячейки, и в каждую вписан картуш с мифическими животными на ярко-голубом фоне.
Что касается темы имитаций и подражаний: вероятно, у исполнителей росписей существовали образцы, которые они старались точно воспроизвести; можно даже предположить, что из Китая были выписаны альбомы с образцами рисунков.
Такими пособиями до сих пор пользуются китайские ремесленники. В этой интереснейшей традиции изобразительного искусства Китая, по сути, отражаются главные принципы преемственности и воспроизведения всего огромного культурного наследия, накопленного за многотысячелетнюю историю. Классический аналитический трактат об искусстве «Слово о живописи из сада с горчичное зерно» создавался в Китае многими авторами в течение почти 140 лет. Первый том вышел в 1679 году, второй и третий — в 1701-м и последний, четвертый том — в 1818 году. Он содержит иллюстрации и пошаговые инструкции, как писать тот или иной элемент, готовые композиции и т.д.
Но даже имея перед собой образцы, необходимо понимать их значение и возможности взаимного сочетания. Поэтому в росписи потолка встречаются изображения мифологических существ, имеющих весьма отдаленное сходство с оригиналами, а в некоторых случаях — просто придуманные. То же самое можно сказать и про панели, которыми облицованы прилавки.
Безусловно, художники, занимавшиеся росписью, столкнулись со многими проблемами. Те навыки и технические приемы, которые присущи российской традиции прикладной росписи, абсолютно не подходят для воспроизведения восточной (кстати, и китайским художникам нелегко постичь живопись маслом), поэтому некоторые небольшие панели в торговом зале из-за различия рисовальных техник напоминают скорее хохломскую роспись, нежели китайскую (мы всегда можем отличить цветок, нарисованный мастером из Палеха, от цветка, созданного мастером из Жостова или Федоскина).
Но это, повторяю, совершенно не умаляет общего впечатления от интерьера, тем более что много деталей интерьера аутентичны и привезены из Китая. Наиболее удачно это совпало в решении витринных шкафов и общего оформления стен. Застекленные дверцы стенных шкафов имеют раскладку деревянными рейками. Подобное членение часто применялось в стеллажах «несметные сокровища» (до-бао-гэ). На них размещались предметы искусства: вазы, изделия из нефрита, кости и т.д. Зачастую навершием для таких стеллажей служил резной декор, так называемый кокошник. Здесь же архитектор решил сделать перекличку с фасадом здания и вместо резьбы украсил шкафы неким подобием козырьков крыш, изобилующих декором. Они разные: например, крыша, расположенная напротив входа, имеет самую замысловатую конструкцию. Она имитирует часть черепичной крыши с врезным козырьком-пагодой. На ее загнутых кверху краях сидят золоченые крылатые драконы, кромка украшена нарядным фестончатым орнаментом. А на коньке висит колокольчик, непременный атрибут у входа в китайское жилище. На этом «кокошнике» их три — один в форме яйца вверху, а ниже, по краям, еще по чудесному колокольчику в виде полураспустившегося цветка. И это еще одно из правил фэн-шуй. Считается, что своим мелодичным перезвоном они при малейшем порыве ветра отгоняют негативную энергию и активизируют положительную. Колокольчики сохранились оригинальные, их, в числе многого другого, заказывали в Китае, и, значит, свою работу по отводу негативной энергии они исправно выполняют уже дольше века! Остальные навершия шкафов также имитируют фрагменты крыш, но они выполняют в общей композиции функции аккомпанемента, правда, каждый в своем индивидуальном решении, то есть идет разработка главного мотива: присутствуют и золотые драконы, и колокольчики, и обилие резных «кружев», но они только подчеркивают и усиливают великолепие центральной композиции.
Рассматривая этот интерьер, иногда забываешь, что, кроме эстетических задач, перед создателями стояли вполне утилитарные, практические вопросы. Ведь в торговом помещении работать должно быть удобно. Так, например, зеркальная ниша в правой дальней части зала выполняет техническую функцию: за ней скрыт вход в служебное помещение. Это напоминает театральную сцену: задник-зеркало и кулисы, за которыми прячутся двери. На зеркале написана ветка цветущей сливы «мэйхоа» и порхающие птички, а в целом вся композиция перекликается с малым залом.
Сейчас в этой нише стоят великолепные парные вазы, о которых необходимо сказать отдельно. Эти вазы относятся к так называемому экспортному, или «кантонскому» стилю. Китай с древнейших времен экспортировал фарфоровые изделия по всему миру, однако до XVII века это не носило массового характера и очень строго контролировалось государством. Но с момента основания Ост-Индийской компании и ее экспансии на Восток, меняется характер торговли и ассортимент изделий. Деятельность представителей компании, а также миссионеров стала основой для развития «европейского» направления в китайском искусстве XVII–XVIII веков. Центром торговли, а затем и производства становится город Кантон (нынешний Гуанджоу), отсюда и название стиля. В Европе в те времена главенствовал стиль барокко, и, соответственно, вазы в интерьеры требовались с пышным декором, в основном больших, парадных размеров. Непременным элементом ваз «кантонского» стиля являются декоративные ручки на горловине в виде фигурок львов «ши-цза» и по паре архаических драконов на оплечье вазы. Произведения декорировались надглазурными эмалями в колористической гамме «розового семейства» («famille rose»). На тулове с каждой стороны выделялись клейма, в которых размещали композиции с различными литературными и мифологическими героями, на горловине — малые клейма с сюжетами; в данном случае, композиция на тему «интеллектуальные занятия». Клейма обрамлялись лентами геометрического орнамента: «узоры молнии», «лабиринт» и другие. Промежутки между клеймами заполнены изображением сценок, заключенных в виньетки, крупных цветов, бабочек, а также благопожелательных атрибутов.
Подобные вазы изготавливались до конца XIX века, и хотя все основные формы и сюжеты росписи сохранялись в неизменном виде, существуют некоторые различия, по которым можно достаточно точно атрибутировать и определить время изготовления. Эти вазы были изготовлены в конце XVIII — начале XIX века.
Японские вазы в интерьере магазина относятся ко второй половине XIX века. Скорее всего, данные предметы появились здесь позднее, возможно после 1917 года. Трудно предположить, зная сложности во взаимоотношениях Китая и Японии в конце позапрошлого века, что к приезду китайского канцлера С.П.Перлов выставил бы при входе японские изделия.
Парные вазы «сацума» высотой около 120 см расположены справа и слева от входа в магазин. Время создания интерьера совпало со временем наивысшего расцвета и популярности в Западной Европе предметов, изготовленных в японской провинции Сацума. Производство открылось здесь в начале XVII века: благодаря проживающим там корейским мастерам, нашедшим залежи пластичной белой глины, начался выпуск изделий, покрытых кремовой глазурью, образующей при обжиге мелкую сеточку из трещин «кракле». Затем изделия расписывались надглазурными красками, в стиле «нисикидэ» (парчовый узор или золотая парча).
В Европе керамика Сацума получила настоящее признание в 1873 году после Всемирной промышленной выставки в Вене. Интерес к изделиям этой провинции привел к созданию большого количества мастерских, специализировавшихся на керамике в стиле «сацума». С этого времени начинается активное изготовление предметов на экспорт, причем не только в Сацума, но и в других керамических центрах. Рост спроса на японскую керамику за рубежом вызвал появление торговых компаний, заказывавших изделия определенного типа. Существовали специальные каталоги с образцами форм и декора. Сюжетами для росписи служили батальные сцены, изображения божеств, архатов и драконов на фоне пейзажей. Широко применялись рельеф, тиснение, роспись плотными красками, создающими рельефные линии, обильная позолота.
Вазы, украшающие вход в магазин, являются ярким примером «парадных» ваз, изготовленных на экспорт. Они имеют форму балясин с развернутым раструбом на короткой шее. Раструб оформлен плоскими складками. По двум сторонам тулова ваз расположены рельефы: журавли с распростертыми крыльями придерживают длинные шнуры с кистями, завязанные в сложные узлы «тё-мусуби», напоминающие обычные бантики, но таким узлом завязывают подарки и поздравления, когда хотят, чтобы событие повторилось еще неоднократно. Тулово ваз плотно покрыто росписями батальных сцен с тонкой прорисовкой деталей и, безусловно, может быть причислено к лучшим образцам такого производства. Необходимо отметить, что крупные формы всегда доверяли расписывать лучшим мастерам, поскольку само производство больших ваз — очень ответственное и дорогостоящее дело, технологически сложная задача, посильная только крупным мастерским.
Сегодня можно сделать вывод, что К.К.Гиппиус, имея возможность соприкасаться у заказчика с яркими произведениями мало ему знакомой, но привлекательной культурной традиции, сумел, переработав творчески, воссоздать общую атмосферу, пропорции, цветовую гамму, весьма приближенную к китайским оригиналам. При этом важно отметить, что в Китае никогда не было столь роскошных магазинов: «Чайный дом» на Мясницкой уникален не только для Москвы и России, но и в контексте мировой художественной культуры.
