Художнику Наталье Крутовой в своих замечательных рукодельных изделиях удается сохранить редчайший нутряной дар языческого ощущения природы времен, когда природа, являясь первоглавной, обожествлялась. Коллекция ее уникальных кукол: девки, парни, кормилицы, всадники, полканы, кони, птицы, русалки, берегини — несут в себе ощущение первозданности, глубинности бытия, настроение тех древних времен, которые сохранились только в нашем подсознании.
Что-то затаенное, загадочное есть в ее типажах, явившихся нам издалека, и вместе с тем они абсолютно современные, лирические персонажи нашей памяти.
Не случайно в моем городе — Питере — с уважением и любовью обзывают художницу Наталью Крутову — Варварицей.
Эдуард Кочергин
В современной оцифрованной и динамичной реальности рукотворное волшебство народной культуры, кажется, совсем исчезает. Конечно, существуют национальные бренды, только их безнадежно подмял под себя сувенирный глянец. А вот та настоящая, неповторимо певучая пластика древней иконы или деревянного ковша «звучит» лишь в музейных залах. Но работы Натальи Крутовой говорят, что возможно и в наше время вернуть это удивительное чувство природы и народного духа, возможно очистить древние традиции от городской сувенирной накипи. У Наташи нет страха оторваться от канонических образцов, а есть удивительная творческая свобода и фантазия. Ее простодушно-антропоморфный мир полон вечных человеческих чувств — печали, иронии, радости, иногда отрешенности. Тайны жизни.
Надежда Хмелёва
Наталья Крутова — художник своеобразного природного дара, работающий в жанре «кукла» и создающий произведения, достойные быть признанными как подлинное искусство музейного уровня.
Уникальный талант Натальи Крутовой открыл петербургский сценограф Эдуард Кочергин. Помнится, лет двадцать тому назад он привез в Москву выставку своих театральных работ, которая проходила в здании редакции журнала «Наше наследие» в Неопалимовском. Среди макетов, эскизов декораций и костюмов его знаменитых спектаклей разместился натуральный березовый сухостой, весело обжитый яркими, лоскутными птицами, сделанными по его эскизам молодой художницей, которую Кочергин прозвал Варварицей за ее способность глубинного вчувствования в языческую первооснову театрализованного действа, столь близкую сценическим интересам самого Кочергина.
В ее авторских куклах слиты воедино и текстильная скульптура, и кукла-символ, и игрушка, и театральный персонаж, а фольклорная, мифологическая подоснова героев очеловечена и приближена к современному эстетическому чувству благодаря внятно выраженной эмоциональной составляющей формотворчества.
Интерес к кукле как к культурному феномену и объекту искусства и ее роли в изобразительном искусстве в качестве alter ego автора многократно возникал в течение всего ХХ века в творчестве целого ряда художников. Вспомним исчезающую грань между куклой и человеком у мирискусников Бенуа, Бакста, Сомова, Добужинского; безликих и пустотелых кукол-манекенов с прорванными оболочками у сюрреалистов Кирико, Эрнста, Магритта; мужиков и баб крестьянского периода Малевича и его последователей; тему народного примитива в творчестве Гончаровой и Ларионова. Вспомним искания Фаворского в силуэтном обобщении гравюрной формы своих персонажей, фигуры которых столь же скульптурно рельефны, сколь и кукольно условны. На протяжении многих лет кукольные, театрализованные, карнавальные действа были частью жизни всех поколений обитателей Красного дома Фаворского в Новогирееве. Плодотворным в плане исканий нового выразительного языка оказался опыт трансформации народной игрушки, куклы в условной пластике скульпторов-шестидесятников Шаховского, Жилинской, Митлянского. Вспомним, наконец, экзистенциальных типажей-марионеток и птиц с человечьими головами в полотнах Нестеровой; распавшихся на части кукол-инвалидов в живописи Заборова; трынцы-брынцевскую графику и по-фольклорному шутейных кукол-мобилей Попова; архитектоничных, брутально сработанных величественных кукол-гигантов ироничного скульптора Каминкера.
Не стоит искать ответ: то ли генетическая память (Наталья Крутова родом из сибирского Ангарска), то ли полетное прочтение всего, что связано в ее помыслах с народным искусством, то ли ностальгия по утраченной слиянности человека и природы, то ли жажда праздника, пусть в условном воображаемом пространстве ее неунывающих героев, — вызвали к жизни эти необычные скульптуры из текстиля. Ее бабы и мужики, петухи и русалки, кони и полканы, львы и единороги, энергичные по цветовой и фактурной разработке, восхищают сложной внутренней композиционностью изобразительного материала и мастерством рукодельного искусства. И что самое главное, они передают теплоту ее художнического чувства, когда она создавала их.
Для Натальи Крутовой, служащей театральному, сценическому делу, создание кукол — очень личная, сокровенная и существенная часть ее творческой жизни. И потому для нее важно, что ее работы признаны и таким знаковым художником, как Эдуард Кочергин, и одним из ведущих специалистов искусства авангарда Василием Ракитиным, и Еленой Ракитиной, искусствоведом, исследователем театрально-декорационного искусства, в доме которых во Франции есть несколько текстильных скульптур Натальи Крутовой.
Александр Рюмин
